Жизнь Дрямова, как она есть.
Когда Дрямов впервые услышал о Кришне, ему показалось, что родитель, который воспитывал его посредством кулаков и ремня, утаил от него самое главное. Однако родитель его давно уже помер по пьянке, да и сам Дрямов лениво доживал свои годы в коммунальной квартире, изрядно попивая втихаря. Сначала он сдавал одну комнату студентам, которые семь лет не могли осилить второй курс в МГУ; потом он их выгнал топором и тапочками, сожалея об этом, потому что платили ему исправно. Затем он пустил на квартиру работников трамвайного депо, — те чуть не выгнали его самого, когда он потребовал с них деньги за три месяца. Наконец, после всех его мытарств, у него жили вовсе чудаки. Иногда они ходили в простынях, про которые Дрямов думал, что их украли из поезда; иногда они выходили в коридор, окунув правую руку в мешочек, после чего Дрямов весь вечер раздумывал, что они прячут в этих мешочках?
Однажды, подкравшись к двери, Дрямов услышал негромкое бормотание в два голоса. Из всех непонятных ему слов Дрямов различил только «Раму», и то потому, что слышал об этом паршивом масле из телевизора. Кажется, они говорили еще про харю, и Дрямов, понимая, что за дверью ругаются, осторожно уходил на цыпочках. День за днем, проходя мимо двери, Дрямов выучил непонятный набор слов наизусть. Однажды проснувшись ночью, он поймал себя на мысли, что повторяет про себя нехитрую речевку про Харю, Раму и какую-то еще Кришну. Наутро он пошел было спросить об этом у постояльцев, но передумал где-то в коридоре и завернул в туалет. На следующий день оба жильца уехали. Перед этим они заплатили Дрямову деньги, которые причитались, вручили пеструю книгу и фотографию какого-то мужика. Дрямов сначала извинялся и не хотел брать, подозрительно размышляя, для чего они это делают, но потом страсть к халяве пересилила все дрямовское естество. Ему наказали верить в Бога, читать святые писания и повторять шестнадцать слов, которые Дрямов успел заучить наизусть. Напоследок он спросил про мужика на фотографии. Дрямов успел выяснить, что его зовут Прабхупада. Затем он долго и напряженно вглядывался в лица молодых людей, пытаясь уловить сходство с дагерротипом, и даже спросил одного из них, чей это родственник. Улыбаясь, тот ответил, что — общий. Удивительно, что Дрямов всегда холодно расставался с жильцами, особенно с работниками депо, которые чуть не укоротили его жизнь вдвое после того, как он потребовал расчета. Теперь же, наблюдая из-под нахмуренного лба за молодыми людьми, он загрустил какой-то особенной болезненной грустью, и причина этой печали была ему неясна. Он хотел спросить еще что-то про Харе Раму, про добродушного старика с фотографии, но врожденная хандра к общению, потрепанная годами алкогольного одиночества, заставила его закрыть рот. Все же он спросил их о Прабхупаде. Из всего прочего, что ему рассказали об этом загадочном старике, Дрямов запомнил только одну вещь. И вещь эта была неприятной для Дрямова. Получалось, что теперь ему придется делить хавчик на двоих.
— Зачем? — спрятав руки за спиной, спросил Дрямов.
читать дальше
Когда Дрямов впервые услышал о Кришне, ему показалось, что родитель, который воспитывал его посредством кулаков и ремня, утаил от него самое главное. Однако родитель его давно уже помер по пьянке, да и сам Дрямов лениво доживал свои годы в коммунальной квартире, изрядно попивая втихаря. Сначала он сдавал одну комнату студентам, которые семь лет не могли осилить второй курс в МГУ; потом он их выгнал топором и тапочками, сожалея об этом, потому что платили ему исправно. Затем он пустил на квартиру работников трамвайного депо, — те чуть не выгнали его самого, когда он потребовал с них деньги за три месяца. Наконец, после всех его мытарств, у него жили вовсе чудаки. Иногда они ходили в простынях, про которые Дрямов думал, что их украли из поезда; иногда они выходили в коридор, окунув правую руку в мешочек, после чего Дрямов весь вечер раздумывал, что они прячут в этих мешочках?
Однажды, подкравшись к двери, Дрямов услышал негромкое бормотание в два голоса. Из всех непонятных ему слов Дрямов различил только «Раму», и то потому, что слышал об этом паршивом масле из телевизора. Кажется, они говорили еще про харю, и Дрямов, понимая, что за дверью ругаются, осторожно уходил на цыпочках. День за днем, проходя мимо двери, Дрямов выучил непонятный набор слов наизусть. Однажды проснувшись ночью, он поймал себя на мысли, что повторяет про себя нехитрую речевку про Харю, Раму и какую-то еще Кришну. Наутро он пошел было спросить об этом у постояльцев, но передумал где-то в коридоре и завернул в туалет. На следующий день оба жильца уехали. Перед этим они заплатили Дрямову деньги, которые причитались, вручили пеструю книгу и фотографию какого-то мужика. Дрямов сначала извинялся и не хотел брать, подозрительно размышляя, для чего они это делают, но потом страсть к халяве пересилила все дрямовское естество. Ему наказали верить в Бога, читать святые писания и повторять шестнадцать слов, которые Дрямов успел заучить наизусть. Напоследок он спросил про мужика на фотографии. Дрямов успел выяснить, что его зовут Прабхупада. Затем он долго и напряженно вглядывался в лица молодых людей, пытаясь уловить сходство с дагерротипом, и даже спросил одного из них, чей это родственник. Улыбаясь, тот ответил, что — общий. Удивительно, что Дрямов всегда холодно расставался с жильцами, особенно с работниками депо, которые чуть не укоротили его жизнь вдвое после того, как он потребовал расчета. Теперь же, наблюдая из-под нахмуренного лба за молодыми людьми, он загрустил какой-то особенной болезненной грустью, и причина этой печали была ему неясна. Он хотел спросить еще что-то про Харе Раму, про добродушного старика с фотографии, но врожденная хандра к общению, потрепанная годами алкогольного одиночества, заставила его закрыть рот. Все же он спросил их о Прабхупаде. Из всего прочего, что ему рассказали об этом загадочном старике, Дрямов запомнил только одну вещь. И вещь эта была неприятной для Дрямова. Получалось, что теперь ему придется делить хавчик на двоих.
— Зачем? — спрятав руки за спиной, спросил Дрямов.
читать дальше